Своя дорога - Страница 79

По мере нашего продвижения снежные хлопья, словно живые, разлетались в стороны, образовывая узкий коридор.

Выпавший снег сильно охладил воздух, и я закутал Морру в свой плащ.

Не хватало еще больного ребенка в дороге.

Наконец, деревья расступились, явив взглядам поляну. В ее центре возвышался длинный прямоугольный сугроб, длиной в человеческое тело. На нем, как на ложе покоилась, укрытая плащом Танита. В человеческой ипостаси.

Почти в человеческой.

Видно перед смертью оборотень стала преображаться, но не успела окончательно расстаться с обликом зверя. Мучительный оскал, выдававший страдание, не скрывал клыков, а на руках, вцепившихся в край «ложа», выделялись черные клинки кошачьих когтей. От боли, Танита слегка выгнула спину, и теперь со стороны казалось, что рош-мах хочет встать.

Волшебник отпустил мою руку, но подойти к телу девушки не дал, преградив дорогу.

— Не прикасайся! — приказал сирин.

— Не буду, — я дал обещание, отодвинул парня с дороги и спросил, — Что с ней?

— Я… — замялся сирин на мгновение — Остановил время. Для нее.

Что он сделал?! Ну, дела… Я о таком заклинании даже не слышал.

— Вернусь, когда найду средство от яда, — твердо сказал маг, с тоской посмотрев на тело жены.

Эх, птенчик сизокрылый… время он остановил, а последствия себе представил?

Я осторожно попробовал выяснить, понимает ли сирин, что станет с его возлюбленной под открытым небом, — Агаи, ты хорошо подумал? Как ты оставишь ее одну? И во что она превратиться уже через месяц?

Сирин нахмурился, не желая прислушаться к здравому смыслу — Ничто не причинит ей вреда! Сквозь временной купол даже пылинка не опустится!

— Но мы же прошли, — я пожал плечами.

— Да, но только потому, что это я творил волшебство! Без меня ты бы и шагу не сделал!

— Ладно, допустим, но я ведь не маг. А если сюда придет волшебник, тогда как?

Агаи устало опустил повисшие плетями руки, — Никак. Я связал заклятие своей кровью. Никто кроме меня. А если я умру — то уже никто и никогда.

Одуреть можно… Влюбленный безумец.

Одно хорошо — теперь у парня есть цель, и можно не беспокоиться, что он наложит на себя руки. Хотя лучше смириться с тем, что произошло.

Тешить себя пустой надеждой глупо. Даже сейчас, заколдованной, Танита выглядела так, словно делала последний вдох.

Ну, какие тут противоядия? Да она испустит дух, прежде чем сделает первый глоток!

Ладно, в конце концов, не мое это дело. Пусть поступает, как хочет, главное, что некромантией от волшебства не пахнет и восставшего трупа можно не опасаться.

— Пойдем, нам больше нельзя тут оставаться, — отступил на шаг от рош-мах волшебник.

Я кинул последний взгляд на оборотня.

Прощай, Танита. Не держи на меня зла, если что. Я хотел бы, чтобы все случилось по-другому. И… спасибо тебе. За все. И за то, что скоро в ивовой колыбели закричит мой ребенок, требуя молока — тоже спасибо.

Мы вернулись за уцелевшей лошадью, усадили на нее девочку и продолжили путь, стараясь держаться рядом с водой. Правда, саму реку заслоняла высокая стена растений, похожих на тростник, только с более толстыми стволами.

Желто- зеленые стебли стояли непроницаемым строем, насколько хватало взгляда. Я прислушался к скрипучим звукам, доносившимся из зарослей: похоже, в зеленых дебрях нашла приют не одна пичуга. Уж не говорю о лягушках, величиной с небольшую черепаху, что резво скакали прямо у наших ног.

Да, в Наорге их быстро пустили бы на жаркое крестьяне, не брезговавшие любой съедобной живностью.

Агаи по сторонам не озирался и молчал, сосредоточенно глядя себе под ноги.

Он держался неплохо, у меня сложилось впечатление, что маг запретил себе даже думать о гибели жены. А может, действительно верил, что сможет ей помочь?

Река открылась взорам неожиданно: тростник расступился, освободив проход к открытой воде. Водное пространство впечатляло — тонкая полоска противоположного берега лишь угадывалась на горизонте.

Не ожидал я встретить такое изобилие влаги рядом с засушливыми степями.

Найти бы еще местных жителей.

На это раз божества расслышали мою просьбу: из-за раскидистого куста, увязшего корнями-подпорками в прибрежном песке, выдвинулась плоскодонная желтая лодчонка. В ней сидели два человека: мужчина и женщина.

Мужчина осторожно греб большим веслом, а женщина устроилась на носу лодки с занесенной острогой. Увлеченные рыбалкой, они не сразу заметили странников: рыбачка сделала резкий выпад острогой и вытащила из реки сверкающую медной чешуей крупную рыбу.

Довольно рассмеявшись, женщина сдернула ее с копьеца и сунула в мешок.

Я прокашлялся, привлекая к себе внимание, приложил руку к сердцу, слегка поклонился и сказал, — Уважаемые, не подскажите, где можно купить большую лодку?

Женщина тоненько вскрикнула и упала на дно лодки, а вот гребец не испугался, перестал работать веслом и развернул суденышко к берегу носом.

Парочка долго нас рассматривала, перекидываясь друг с другом коротким фразами, видно решала, что делать, а потом мужчина ткнул пальцем вниз по течению и сказал, — Тетонго! Тетонго!

Я не знал, что означает слово «тетонго», но решил последовать указанию рыбака.

Идти пришлось долго, около часа. Узкая тропа, усеянная козьими катышками, вывела нас к поляне, застланной толстым слоем срубленного тростника. Там нас уже поджидали.

Маленький, мне по подбородок, мужчина стоял у тропы, рассматривая чужаков блестящими, словно надкрылья черных жуков, глазами. В руках он сжимал короткое копье с кремниевым наконечником.