Своя дорога - Страница 34

В зыбкой серебряной глади волшебного зеркала две фигуры на смятых простынях. Тонкая, женская и мужская, с бугрящимися в напряжении мускулами. Почти человеческая, если не считать небольших игольчатых наростов на плечах. А вот лицо…

Ну зачем ты заставила меня посмотреть?!

Бездушная безгубая маска, приплюснутый нос с щелями вместо ноздрей, волосы рассыпались на три ряда и слиплись в костяной гребень, но самое страшное — это глаза. Хотя их закрывают незрячие бельма, не существует более внимательных глаз и более страшных.

Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, и ласковый голосок журчит, — Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!

Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!

Последняя фраза произносится вслух и снова смех в ответ, — Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!

И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.

Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!

Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста…

Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово — и точно открылась бы дверь, в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.

Я с опаской глянул на дремлющую Корри.

Господи, как мышцы то болят. Притом ВСЕ мышцы. Это сколько раз мы с ней вчера?

Ну ка…

Е… Как сил хватило то…

Вот где пригодились бы напарники в количестве десяти человек. А мне еще целый день в седле трястись… А я до сих пор не ужинал, точнее — еще не завтракал. Разбудить? Вдруг снова приставать начнет.

Эх, хорошо то как… Все равно хорошо! Но продолжения не надо, а то точно сегодня не выберусь, и завтра не выберусь, и вообще не выберусь!

Я осторожно спустил ноги и стал озираться в поиске штанов и рубахи. Куда же это их вчера зашвырнули?

Штаны нашлись под накрытым (когда успели?) столом, а рубаха обнаружилась в противоположном углу комнаты. Завтракать без хозяйки было невежливо, поэтому я погладил обнаженную руку Хранительницы и позвал, — Корри. Просыпайся, мне пора!

Сквозь золотистые локоны сонный взгляд голубых глаз, — Милый? День еще, слишком рано. Ешь один.

— А как мне выйти?

— Пропустите его!

Непонятно, кому адресовано это бормотание, но надеюсь, его услышали.

— Корри, красавица, спасибо тебе, за все!

Остаться на завтрак я не решился, завернул в тонкую лепешку кусок жареной рыбы и зелени, и рванул прочь, в сторону стены, через которую попал к духу в дом. Одно неприятное мгновение пребывания в черной пустоте и я на свободе.

Интересно, успел или мои попутчики уже выехали?

— Дюс? Наконец то!

Неприкрытое облегчение в голосе Агаи заставило меня усмехнуться — беспокоились ребята за мою судьбу.

— Ну и как? Понравилось?

Сколько яду может уместить такая простая фраза, если она сказана женскими устами.

Я невоспитанно запихнул в рот лепешку с рыбой и невнятно пробурчал, — Очень!

Агаи смущенно и сдавленно хихикнул, за что получил разъяренный взгляд супруги, а потом кинул мне фляжку, в которой оказалось так и не опробованное вчера вино.

Святой человек, чувствует, что мне больше всего требуется.

— Морра, поедешь со мной?

Обратился к девчонке, но ответ пришел от рош-мах, — Еще чего! Заснешь где-нибудь по дороге и выронишь ребенка!

Ну нет, так нет.

Следующие несколько часов, пока мы пробирались по лесу Корри меня раздирали на части два чувства: необходимость ехать дальше и желание развернуть коня, чтобы вернуться в объятья лесной девы. Я даже пару раз останавливался и оглядывался назад. По мере удаления от заповедной поляны эта ненормальная потребность росла, в итоге все мои мысли оказались заполнены воспоминанием о гладком женском теле, о податливой плоти, о сияющих золотистых волосах, что льнут к твоим рукам словно живые.

Наконец я не выдержал этой пытки, остановил лошадь и сказал, — Мне надо назад. Агаи, я верну тебе деньги. Скажи куда их переслать.

Не успел я произнести последнюю фразу, как сильный удар в ухо поверг меня на землю.

Умеет же бить, зараза!

Пока я сидел на земле и приходил в себя, под насмешливым взглядом дрянной девки, Агаи спешился, присел рядом и стал аккуратно массировать мою несчастную, еще гудевшую от оплеухи, голову, приговаривая, — Сейчас, Дюс. Подожди немного, а потом поедешь, куда пожелаешь!

Сильные пальцы промяли кожу на черепе, прошлись круговыми движениями у основания шеи, и в мыслях прояснилось.

Ах, Корри, Корри! Ну не можешь ты отказаться от своих замыслов! Не так, так эдак, а своего добьешься! И когда только успела поколдовать?

— Спасибо, Агаи. И тебе Танита, спасибо, — кивнул я головой спасителям. Слова благодарности они лишними не бывают.

— Обращайся, раз понравилось, — фыркнула рош-мах, поглядывая на меня свысока.

Да уж, кулаком в ухо — это у нее точно, всегда, пожалуйста. Ладно, главное на пользу пошло.

Уже на выезде из леса, когда мы пробирались под нависающим над дорогой деревом, нас догнал одинокий порыв ветра. Ветви задвигались под его напором, и я получил чувствительный подзатыльник корявым сучком, правда другая ветка, тут же погладила лицо молодыми мягкими листьями. А вот на щеке Таниты появились кровавые царапины. Не простила лесная дева вмешательства в ее замыслы, хорошо хоть такой малостью обошлась.