Своя дорога - Страница 103

103

А потом дошел смысл его слов…

Остолоп недоделанный, да ты же не только в бреду шипами обзаводился!

И этот… Олух царя небесного… какого хрена он допустил, чтобы в этот момент кто-то находился со мной в одной комнате?! Я же запросто мог убить любого, если бы дотянулся!

Сирин истолковал мой потрясенный взгляд неправильно, заявив, — Ну что, дошло теперь, кому обязан своим спасением? Не забудь девочке спасибо сказать.

И я сказал… Правда, не девочке, а одному глупому магу, растерявшему последние мозги, и не слова благодарности, а совсем другие. И самым мягким из них было «умбло недоделанное».

Кончилось это тем, что Агаи метнулся к малышке, с интересом вслушивающейся в мой монолог, и закрыл ей уши. Мне же волшебник прошипел, — Еще одно ругательство, и я наложу на тебя печать молчания! Сроком на год!

Я тут же открыл рот, чтобы продолжить, но меня опередила Морра, она жизнерадостно, высоким тонким голоском, произнесла, — Умбло!

А потом добавила пару совсем непечатных слов.

Сирин застонал от огорчения, — Я знал, что именно этим твоя несдержанность и закончится! Нет, ну почему ты, Дюс, не способен нормально выражаться?! Ведь не на улице вырос!

А я развеселился. Воистину, у девчонки есть будущее, если первыми словами, которые она смогла произнести на человеческом языке, стали именно эти.

Морра, нисколько не огорчившись от сердитого чириканья Агаи, оттолкнула руки своего наставника и присоединилась к моему смеху.

Сирин, процедив сквозь зубы про злобного умалишенного демона, плеснул из ближайшей крынки зеленого настоя и пихнул стакан мне в руки, — Пей, давай!

Я с сомнением покосился на предложенное лекарство.

В таком огорчении с волшебника станет напоить чем-нибудь вызывающим немоту или долговременный обморок.

Агаи, заметив мое недоверие обиделся и помрачнел.

Пришлось выпить. Снадобье имело знакомый привкус меда, липы и еще один — сладковатый и очень приятный.

Потом сирин, не сгоняя с лица свирепой гримасы, помог Эрхене сменить бинты и замазать то, что под ними обнаружилось. Язвы, привидевшиеся в бреду, существовали на самом деле. Правда, они почти затянулись, покрывшись розовой нежной кожицей.

Пальцы девушки касались болячек легко, быстро и почти невесомо, накладывая слои плохо пахнущей желтой мази. Пока она трудилась, я смотрел на светлую нитку пробора, разделяющего золотистые пряди и думал о том, почему девчонка не сбежала при первом же моем преображении. И даже не испугалась. И вообще вела себя так, словно ничего странного не произошло, а лечить привязанных к кровати чудовищ для нее самое обычное дело.

Ответа на эти вопросы найти не удалось.

Я не стал дожидаться, когда моя сиделка доберется до язв на туловище, потребовав от Агаи услать обеих девчонок прочь, чтобы не смущать ни их, ни меня.

Волшебник мою просьбу выполнил, хотя при этом только пожал плечами, — Можно подумать, она тебя голым не видела. Кто, думаешь, тебя лечил эти дни?

Да, плевать мне кто там и чего видел, раз я был без чувств! Сейчас совсем другое дело!

Я ехидно поинтересовался у сирин, не хочет ли он, чтобы Морра добавила еще пару слов в свой словарь, и аптекарь сдался. Он отправил Эрхену разогревать еду для больного, велев прихватить Морру за компанию, а мне заявил, что хуже больного ему еще не встречалось.

Ну- ну, видно с опытом у аптекаря не густо.

Прозрачный янтарный, бульон, налитый в тонкую фарфоровую чашку, исходил ароматным паром, приятно щекоча ноздри своим запахом.

Я сделал пару глотков, стараясь не спешить — все равно добавки не видать как своих ушей: сирин объявил, что следующая кормежка будет не раньше, чем через полтора часа. Так, растягивая удовольствие, выпил всю порцию, более подходящую своим размером маленькому котенку, чем взрослому мужику, не жравшему почти две недели.

Потом с сожалением проводил взглядом пустую чашку.

Дисциплина дисциплиной, но если они меня и завтра так же скудно потчевать станут — сделаю вылазку на кухню!

На восстановление пошатнувшегося здоровья потребовалось всего три дня. Конечно, не могу сказать, что по их истечении я стал прежним, но, во всяком случае, меня перестало шатать из стороны в сторону при ходьбе.

Не привык я, оказывается, долго оставаться запертым в четырех стенах.

Особенно к тому, что все при деле и один я — ни пришей, ни пристегни. Только на роль няньки для Морры и гожусь. Хотя еще надо подумать — кто кого нянчил. Малышка прочно взяла на себя роль моего личного лекаря.

Вот только забота ребенка оказалась палкой о двух концах. С одной стороны — Морра по-своему колдовала над язвами, и раны заживали прямо на глазах, с другой стороны, не иначе как по наущению волшебника, с детским усердием пичкала меня травяными отварами. И было у меня подозрение, что один из них, замешанный на апельсиновых корках, сахаре и разведенном варенье — ее собственное творение. Хорошо хоть девочка, как нормальный ребенок, питала слабость к сладкому. Сыпани она перцу, мне пришлось бы намного хуже.

Остальные обитатели усадьбы Лаланна целыми днями пропадали либо на кухне, готовя лекарства, ибо неизвестно где — разнося их. Притом их отлучки вызывали у меня неизменную тревогу, особенно после того, как Рис явился с разодранным плащом: на милитес напал оборотень. Хорошо хоть Лаланн оказался опытным бойцом, способным справиться с одним монстром. Однако мне совсем не понравилось, что оборотень оказался из числа бывших друзей нашего земляка.

Это могло означать только одно — жителям Срыта предстояло столкнуться с новой напастью. А если еще вампиры зубки приложат, то охренительно «благодатный» для жизни город получится! Эдакое приятное прибавление к вотчине вампирского князя.

103